Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим!
согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Однако ж она
согласилась, и они удалились в один из тех очаровательных приютов, которые со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже
не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.
— Положим, княгиня, что это
не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но
не в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, —
не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и
согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Он
не мог
согласиться с тем, что десятки людей, в числе которых и брат его, имели право на основании того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они с газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были причиной всего зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне
согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
Левин сказал жене, что он верит, что она желала ехать, только чтобы быть полезною,
согласился, что присутствие Марьи Николаевны при брате
не представляет ничего неприличного; но в глубине души он ехал недовольный ею и собой.
Так как никто
не обращал на него внимания и он, казалось, никому
не был нужен, он потихоньку направился в маленькую залу, где закусывали, и почувствовал большое облегчение, опять увидав лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать, и Левин
согласился. Съев котлетку с фасолью и поговорив с лакеем о прежних господах, Левин,
не желая входить в залу, где ему было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
— Я
не могу допустить, — сказал Сергей Иванович с обычною ему ясностью и отчетливостью выражения и изяществом дикции, — я
не могу ни в каком случае
согласиться с Кейсом, чтобы всё мое представление о внешнем мире вытекало из впечатлений. Самое основное понятие бытия получено мною
не чрез ощущение, ибо нет и специального органа для передачи этого понятия.
— Я
не могу вполне с этим
согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя
не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего времени.
— То, что я тысячу раз говорил и
не могу
не думать… то, что я
не стою тебя. Ты
не могла
согласиться выйти за меня замуж. Ты подумай. Ты ошиблась. Ты подумай хорошенько. Ты
не можешь любить меня… Если… лучше скажи, — говорил он,
не глядя на нее. — Я буду несчастлив. Пускай все говорят, что̀ хотят; всё лучше, чем несчастье… Всё лучше теперь, пока есть время…
Он
не мог
согласиться с этим, потому что и
не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и
не находил этих мыслей в себе (а он
не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а главное потому, что он вместе с народом
не знал,
не мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому
не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
— Вопрос только в том, как, на каких условиях ты
согласишься сделать развод. Она ничего
не хочет,
не смеет просить тебя, она всё предоставляет твоему великодушию.
Она знала, что̀ мучало ее мужа. Это было его неверие. Несмотря на то, что, если бы у нее спросили, полагает ли она, что в будущей жизни он, если
не поверит, будет погублен, она бы должна была
согласиться, что он будет погублен, — его неверие
не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего
не может быть спасения, и любя более всего на свете душу своего мужа, с улыбкой думала о его неверии и говорила сама себе, что он смешной.
— Я
не думал об этом, — сказал Алексей Александрович, очевидно
соглашаясь.
Доктор
согласился быть моим секундантом; я дал ему несколько наставлений насчет условий поединка; он должен был настоять на том, чтобы дело обошлось как можно секретнее, потому что хотя я когда угодно готов подвергать себя смерти, но нимало
не расположен испортить навсегда свою будущность в здешнем мире.
— Она за этой дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть: сидит в углу, закутавшись в покрывало,
не говорит и
не смотрит: пуглива, как дикая серна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому
не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он, ударив кулаком по столу. Я и в этом
согласился… Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно
соглашаться.
— Однако ж
согласитесь сами: ведь это тоже и
не люди.
Так совершилось дело. Оба решили, чтобы завтра же быть в городе и управиться с купчей крепостью. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич
согласился охотно и тут же, подошед к бюро, собственноручно принялся выписывать всех
не только поименно, но даже с означением похвальных качеств.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно
согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смиренья,
не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы
не так!
Чичиков
согласился с этим совершенно, прибавивши, что ничего
не может быть приятнее, как жить в уединенье, наслаждаться зрелищем природы и почитать иногда какую-нибудь книгу…
Попробовали было заикнуться о Наполеоне, но и сами были
не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая
не только
не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что
не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли прочь; один только полицеймейстер долго еще слушал, думая,
не будет ли, по крайней мере, чего-нибудь далее, но наконец и рукой махнул, сказавши: «Черт знает что такое!» И все
согласились в том, что как с быком ни биться, а все молока от него
не добиться.
— Да, дождичка бы очень
не мешало, — сказал Чичиков, которому
не нужно было дождика, но как уже приятно
согласиться с тем, у кого миллион.
Вы
согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем
не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
Люблю я очень это слово,
Но
не могу перевести;
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме…)
Но обращаюсь к нашей даме.
Беспечной прелестью мила,
Она сидела у стола
С блестящей Ниной Воронскою,
Сей Клеопатрою Невы;
И верно б
согласились вы,
Что Нина мраморной красою
Затмить соседку
не могла,
Хоть ослепительна была.
Предметом став суждений шумных,
Несносно (
согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться
не умел.
Я
не сообразил того, что бедняжка плакал, верно,
не столько от физической боли, сколько от той мысли, что пять мальчиков, которые, может быть, нравились ему, без всякой причины, все
согласились ненавидеть и гнать его.
— А если пан хочет видеться, то завтра нужно рано, так чтобы еще и солнце
не всходило. Часовые
соглашаются, и один левентарь [Левентарь — начальник охраны.] обещался. Только пусть им
не будет на том свете счастья! Ой, вей мир! Что это за корыстный народ! И между нами таких нет: пятьдесят червонцев я дал каждому, а левентарю…
Согласился гетьман вместе с полковниками отпустить Потоцкого, взявши с него клятвенную присягу оставить на свободе все христианские церкви, забыть старую вражду и
не наносить никакой обиды козацкому воинству.
Мери пошла к нему в шесть часов вечера. Около семи рассказчица встретила ее на дороге к Лиссу. Заплаканная и расстроенная, Мери сказала, что идет в город заложить обручальное кольцо. Она прибавила, что Меннерс
соглашался дать денег, но требовал за это любви. Мери ничего
не добилась.
—
Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. —
Согласитесь сами, — продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть было
не прибавил: «молодой человек», — что есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
— Э-эх! человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству,
не допускаете, что ль? Ведь
не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну,
согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?». И
не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…».
И ведь
согласился же он тогда с Соней, сам
согласился, сердцем
согласился, что так ему одному с этаким делом на душе
не прожить!
Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и
не могли
согласиться; остановилось земледелие.
Зосимов тотчас же
согласился бросить пир и идти посмотреть на Раскольникова, но к дамам пошел нехотя и с большою недоверчивостью,
не доверяя пьяному Разумихину.
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти
не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна
не могла выносить нечистоты и лучше
соглашалась мучить себя по ночам и
не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
Эта гордость, хотя и заслуженная,
не понравилась почему-то Катерине Ивановне: «в самом деле, точно без Амалии Ивановны и стола бы
не сумели накрыть!»
Не понравился ей тоже и чепец с новыми лентами: «уж
не гордится ли, чего доброго, эта глупая немка тем, что она хозяйка и из милости
согласилась помочь бедным жильцам?
Не знали, кого и как судить,
не могли
согласиться, что считать злом, что добром.
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас
не жил?
Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже
соглашался жить на аршине пространства!
— Ну так что ж, ну и на разврат! Дался им разврат. Да люблю, по крайней мере, прямой вопрос. В этом разврате по крайней мере, есть нечто постоянное, основанное даже на природе и
не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и с летами, может быть,
не так скоро зальешь.
Согласитесь сами, разве
не занятие в своем роде?
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего
не надо, никаких подарков!»
Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, —
согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
И что это она пишет мне: «Люби Дуню, Родя, а она тебя больше себя самой любит»; уж
не угрызения ли совести ее самое втайне мучат, за то, что дочерью сыну
согласилась пожертвовать.
—
Не совсем так, это правда, — тотчас же
согласился Разумихин, торопясь и разгорячаясь, по обыкновению. — Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение. Я хочу. Я из кожи лез вчера с ними и тебя поджидал; я и им про тебя говорил, что придешь… Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление есть протест против ненормальности социального устройства — и только, и ничего больше, и никаких причин больше
не допускается, — и ничего!..
Кое-где люди сбегались в кучи,
соглашались вместе на что-нибудь, клялись
не расставаться, — но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались.
Пульхерия Александровна была чувствительна, впрочем
не до приторности, робка и уступчива, но до известной черты: она многое могла уступить, на многое могла
согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда была такая черта честности, правил и крайних убеждений, за которую никакие обстоятельства
не могли заставить ее переступить.
—
Согласятся, верно
согласятся, — отвечал я, — когда узнают Марью Ивановну. Я надеюсь и на тебя. Батюшка и матушка тебе верят: ты будешь за нас ходатаем,
не так ли?
— Но, государи мои, — продолжал он, выпустив, вместе с глубоким вздохом, густую струю табачного дыму, — я
не смею взять на себя столь великую ответственность, когда дело идет о безопасности вверенных мне провинций ее императорским величеством, всемилостивейшей моею государыней. Итак, я
соглашаюсь с большинством голосов, которое решило, что всего благоразумнее и безопаснее внутри города ожидать осады, а нападения неприятеля силой артиллерии и (буде окажется возможным) вылазками — отражать.
— А хоть бы и так? — воскликнул Базаров. — Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне
соглашаться с ним? Да притом — он русский, а разве я сам
не русский?
—
Не мог же я отказаться! А что касается до Анны Сергеевны, она сама, вы помните, во многом
соглашалась с Евгением.
— Я
не стану против этого спорить, — перебил Базаров, — я даже готов
согласиться, что в этом вы правы.
— Вот и изменило вам хваленое чувство собственного достоинства, — флегматически заметил Базаров, между тем как Аркадий весь вспыхнул и засверкал глазами. — Спор наш зашел слишком далеко… Кажется, лучше его прекратить. А я тогда буду готов
согласиться с вами, — прибавил он вставая, — когда вы представите мне хоть одно постановление в современном нашем быту, в семейном или общественном, которое бы
не вызывало полного и беспощадного отрицания.